|
МЕЖДУНАРОДНЫЙ СБОРНИК НАУЧНЫХ ТРУДОВ МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНАЯ ИНТЕРНЕТ-КОНФЕРЕНЦИЯ «ЛЕСКОВИАНА. ТВОРЧЕСТВО Н. С. ЛЕСКОВА» |
|
|
|
Наш электронный адрес: leskoviana@list.ru |
|
ТЕЗИСЫ ДОКЛАДОВ
«ЛЕСКОВИАНЫ-2009» |
|
|
Косых Галина
Алексеевна (Чехия, г. Градец Кралове) кандидат филологических наук, доцент
кафедры славистики Университета города Градец Кралове Экзистенция «островов древнего
Нево» в художественной концепции Н. С. Лескова В июне Произведения соотносятся друг с другом наличием
одного и того же нарратора, на основе идейно-тематического принципа. Образ
автора в них тождественный, но в «путевых заметках» и «Павлине» он
представлен более развёрнуто. В «Очарованном
страннике» действие начинается там, где фактически завершилось действие «Монашеских
островов...», т. е. на о. Коневце. «Очарованный
странник», как и рассказ «Павлин», – своеобразный эскиз, дополняющий, иллюстрирующий
и во многом обобщающий пёструю картину «путевых заметок». Таким образом, «Монашеские острова...»,
«Очарованный странник» и «Павлин» образуют сложное нарративное, сюжетно-композиционное
единство, своеобразный органически связный текст, составляющий Ладожский
областной цикл. Вместе с тем необходимо сказать об одной его важной особенности: цикл
является незавершённым. Во второй половине 1870-х годов и позднее Лесков, как
известно, пересматривает своё отношение к церкви, официальной версии
«господствующего вероучения», поэтому вполне закономерно, что продолжения
данного цикла о монашеских островах с героем-иноком в центре не последовало. Одновременно с вопросом о незавершённости Ладожского областного цикла
встает вопрос о целостности самих «Монашеских островов...» о предмете
художественного изображения в них, смысле заглавия. «Монашеские острова...» – целостное и завершённое художественное
произведение. Почему же Лесков, подробно описывая только один остров,
называет своё произведение во множественном числе – «Монашеские острова...»? Можно предположить, что предметом художественного изображения станет
жизнь двух островов, на которых сам лично побывал писатель, – Коневец и
Валаам, – представляющих собой два центра духовноподвижнической жизни Ладожского
озера. Вместе с тем возможна и другая, более правомерная, интерпретация
названия. Она вполне конкретна и не носит черт переосмысления. Из «путевых
заметок» известно о существовании двадцати шести островов на Ладожском озере,
находящихся в введении монахов. Все они, по мысли
Лескова, образуют специфический ладожский монашеский архипелаг – строгую
«христианскую коммуну». Автор сознательно устраняется от всепроникающего
анализа каждого в отдельности острова, монастыря, чудотворной иконы,
известного скита и проч. Лесков поставил перед собой задачу нарисовать эпическое
полотно жизни всего «монашеского царства» на Ладожском озере, познакомить
читателя с характерными чертами этой многоликой и разветвленной частью
«Северной Фиваиды». Отсюда такое обилие и приверженность Лескова к обобщенным
названиям: «Северный Афон», «монашеское царство», «христианская коммуна»,
«монашеские острова» и т. д. Уединённо-созерцательная жизнь ладожских монахов, стремление к
богообщению паломников и в итоге православно-аскетическая экзистенция
монашеских островов интересует писателя не в своём жизненно-практическом
осуществлении, но в обобщённом, типологическом, религиозно-нравственном
раскрытии. Совсем не определенные острова Коневец и Валаам с их монастырями в
их исторических судьбах привлекали писателя, а мало известные сведения,
которые, по его мнению, невозможно найти паломнику или туристу во всей
литературе о ладожских монастырях. Такие сведения составляют основу «путевых
заметок» и, по мысли автора, наиболее полно представляют духовную жизнь
«Северного Афона». «Монашеские острова...» служат своеобразным общим обзором, общей
характеристикой духовной жизни ладожского «монашеского царства», прологом к
пониманию его главной святыни – о. Валаама. Задача писателя, таким образом, – дать «общую картину «Северного
Афона», «познакомиться с жизнью
этого «монашеского царства», что и обусловило выбор названия – «Монашеские
острова на Ладожском озере». «Монашеские острова» могут также иметь значение в противопоставлении
сакральное – мирское и являться тождественным обозначением «святого места»,
«святых островов», являющих на земле Царство Божие. Синтезирующая эпическая тенденция «Монашеских островов...» находит
своё воплощение в жанре «путевых заметок». Жанр «путевых заметок» выбран
писателем для того, чтобы акцентировать очерковую форму своего произведения,
не требующую от автора разноплановой аналитической (исторической, богословской,
бытовой и проч.) характеристики увиденного. Жанровое определение «пейзаж и жанр»раскрывает
их («Монашеских островов...») содержательное наполнение. Задавшись целью нарисовать общую картину духовной жизни валаамского
архипелага, писатель начинает повествование с описания корабля, совершающего
еженедельные плавания из Петербурга в Сердобль через Шлиссельбург, о.
Коневец, Корелу, о. Валаам и обратно. Именно с него, по мнению Лескова,
начинается «пейзаж и жанр» монашеских островов. Образ
корабля и апостола Петра, «вметающего мрежи», в «Монашеских островах...»
символичен и обозначает как бы первую ступень в спасении и преображении
человека ладожской лествицы на корабле «Валаам». Все без исключения
события, разговоры, «борения», «страхования», каждая душеспасительная
беседа, история на корабле приобретают особую важность. Пароход «Валаам»,
хотя и не находится во владении монахов, незримо вписывается в сферу
монастырской жизни. Описывая уклад жизни монастырей, островную и корабельную
«практику» монашеских островов, Лесков осторожен в оценках и особенно в
«осуждении», критике чего-либо непонятного ему, несколько раз прерывает свои
рассуждения подобным высказыванием: «...а впрочем
это, может, требует особых, специальных соображений и неспециалист об этом судить
не в состоянии и не в праве». Вслед за внешним описанием корабля,
характеристикой его внутренней специфики Лесков акцентирует внимание читателя
на особенностях плывущей корабельной публики: «...со всех сторон сближается
такая необыкновенная публика, какой вы не только от роду не видели, но и
подозревать не могли в Петербурге». Среди «собрания
оригиналов» и безмерно увлекающийся чудак, гостинодворец Фолишон, и
«петровский почитатель, любитель энергических мер в просвещении», и «беглец
по неволе» и «святоша Додон, «бедовый барин», «завзятый спорщик», и «торговый
человек», одержимый «бесом пьянства», и «богомыслец», «пожилой человек в
коричневом озяме и синем картузе», и «разбогатевший лоточник»,
«многочисленный миллионер» Григорий Петрович, и безымянный «богослов из
контрольного ведомства» и другие. Православная экзистенция ладожского архипелага представляет интерес
для паломника, богомольца, человека, подобного Лескову, не оторванного от традиций
национального богообщения. Туристам, и особенно иноземцам, носителям
десакрализованного мировосприятия, «традиция», «практика» монашеских островов
чужда, непонятна и представляется аномалией. Ладожские монашеские острова – не Европа, и на них
не следует искать европейских «порядков», поддающихся анализу и «пониманию»,
и люди, «умершие миру» (в том числе и очарованный странник), здесь – особые,
«евангельские». «Острова древнего Нево», его «духовные труженики», корабль,
соединяющий монастыри с «миром», живут по особым законам, а точнее сказать,
пребывают «вне закона». Единственным мерилом во взаимоотношениях людей
выступают здесь евангельские заповеди, христианская мораль. ____________________ @ Косых Г. А., 2009 Постоянный адрес этой страницы: http://leskoviana.narod.ru/2009/kosyh2009.htm |
|