МЕЖДУНАРОДНЫЙ СБОРНИК НАУЧНЫХ ТРУДОВ

МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНАЯ ИНТЕРНЕТ-КОНФЕРЕНЦИЯ

«ЛЕСКОВИАНА. ТВОРЧЕСТВО Н. С. ЛЕСКОВА»

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

Наш электронный адрес: leskoviana@list.ru

ТЕЗИСЫ ДОКЛАДОВ «ЛЕСКОВИАНЫ-2009»

Гребёнкин Алексей Николаевич (Россия, г. Орёл)

ассистент кафедры «Философия и история» Орловского государственного технического университета

Свет и тени «кадетского монастыря»: Первый кадетский корпус в произведениях
Н. С. Лескова, мемуарных свидетельствах и документах

Кадетские корпуса – это интереснейший социокультурный феномен, заслуживающий пристального изучения. Жизни кадет посвящено несколько литературных произведений. Однако к сообщаемым в них сведениям следует подходить очень осторожно, ибо в повестях и рассказах кадетские корпуса зачастую рисуются либо в излишне мрачных тонах, либо «в лучах заливающего света».

Н. С. Лесков, не будучи выпускником военно-учебного заведения, при создании своего «кадетского цикла» обратился к воспоминаниям бывших воспитанников Первого кадетского корпуса. В частности, «Кадетский монастырь» представляет собой обработанную стенограмму воспоминаний бывшего кадета Г. Д. Похитонова. При этом писатель не ставил перед собой задачу написать документально подтверждённую историю Первого кадетского корпуса; его целью было показать, что во времена николаевского царствования «в некоторых закрытых военно-учебных заведениях насаждался и процветал дух праведничества и бессребреничества, высшего благородства и самопожертвования и благочестия».

Самым ранним из рассказов «кадетского цикла» является «Кадетский монастырь», опубликованный в 1880 г. Это произведение некоторыми критиками было объявлено идеализированным и неправдоподобным. Нелицеприятные отзывы побудили через пять лет написать новый рассказ – «Кадетский малолеток в старости» («К истории «Кадетского монастыря»), в котором писатель наложил тени на то, что Похитоновым было «выведено в лучах заливающего света». Личность человека, чьи воспоминания легли в основу этого рассказа, к сожалению, не установлена.

В чём же заключались наложенные Лесковым «тени» и насколько близко подошёл писатель в своей новой характеристике «кадетского монастыря» к реалиям Первого кадетского корпуса того времени?

Для ответа на эти вопросы нам потребуется не только сравнить «Кадетский монастырь» с «Кадетским малолетком с старости», но и привлечь свидетельства современников Похитонова, проходивших обучение в Первом кадетском корпусе или в других военных учебных заведениях, а также ряд архивных документов.

Рассмотрим вначале личность директора корпуса – Михаила Степановича Перского. Был ли он на самом деле таким «праведником», каким показал нам его Лесков?

Судя по свидетельствам современников и послужному списку Перского, директор корпуса действительно был человеком безупречной репутации. Кадеты его обожали. Генерал полностью посвятил себя корпусу, несколько раз в день обходил все классы, был неизменно вежлив и приветлив с воспитанниками. Директор редко покидал территорию корпуса, не имел ни семьи, ни состояния и умер как античный герой.

В «Кадетском малолетке» образ Перского, вопреки провозглашённой Лесковым цели, остался практически без изменений. Иначе и быть не могло, ибо внести что-либо негативное в описание личных качеств директора корпуса, его отношение к подопечным было невозможно.

В отличие от «Кадетского монастыря», где «идеальный» Перский ни с кем не сравнивается, в «Кадетском малолетке», чтобы подчеркнуть чистоту и благородство характера Перского, Лесков противопоставляет его корпусным учителям – выходцам из кантонистов, невеждам и пьяницам. Дело доходило до того, что Перский был вынужден вести уроки вместо учителей, пивших запоем.

Между тем мемуары других воспитанников Первого кадетского корпуса, обучавшихся в заведении одновременно с информаторами Лескова, свидетельствуют в пользу того, что преподавание в корпусе велось на должном уровне, что учителей-пьяниц не было и что Перский никого не замещал.

Анализ архивных документов той эпохи показывает, что, с одной стороны, из 20 преподавателей Первого кадетского корпуса 7 имели высшее образование, а, с другой стороны, 3 преподавателя из кантонистов и практически все иностранцы не имели никакого образования.

Таким образом, в 30-е гг. XIX в., судя по архивным данным, среди преподавателей Первого кадетского корпуса были как способные и образованные учителя, так и вчерашние кантонисты. Массового увольнения негодных учителей в 1832 г., о котором говорит Похитонов, не было; напротив, за 5 лет (с 1831 по 1836 гг.) количество учителей из кантонистов возросло. Заметное качественное улучшение преподавательского состава началось во второй половине 1830-х годов, когда учителей приравняли к государственным служащим, повысили им жалованье, стали назначать солидные пенсии, предоставили ряд льгот. Однако учителя из кантонистов, вопреки ожиданиям, продолжали работать в корпусе даже в 1840-е годы.

Подводя итоги вышесказанному, можно прийти к выводу, что при Перском преподавательский состав корпуса был далеко не так плох, как это показано Лесковым в «Кадетском малолетке…» Встречались среди учителей, конечно, лица, недостойные этого высокого звания, но это не являлось отличительной особенностью Первого кадетского корпуса. Недостаточная квалификация преподавательского состава в той или иной степени была присуща в то время практически всем кадетским корпусам.

Образованный и ответственный руководитель, Перский считал своим долгом досконально знать все преподававшиеся в корпусе дисциплины. Но он не мог позволить себе вести уроки за негодных учителей. Вина за чересчур мрачные тона «Кадетского малолетка» целиком лежит на совести информатора писателя, который почему-то окружил директора корпуса одними лишь карикатурами на преподавателей. Не было в Первом кадетском корпусе и извергов-офицеров, попавших на страницы произведений Лескова.

Что касается других лесковских «праведников» – эконома Боброва и врача Зеленского, – то их характеристика в «Кадетском малолетке» осталась прежней. Бывшие кадеты в своих воспоминаниях единодушно подтверждают высокие моральные качества Боброва и Зеленского. Сохранившийся послужной список Зеленского свидетельствует о его большом личном мужестве.

Подводя итоги вышесказанному, следует сказать, что цель, которую поставил перед собой Лесков в «Кадетском малолетке», была достигнута лишь отчасти.

Ряд лиц и явлений, описанных в «Кадетском монастыре», вовсе не нуждался в ретуши. В частности, Бобров и Зеленский были настолько цельными натурами, что к их правдивым портретам, помещенным в «Кадетском монастыре», невозможно было прибавить даже одну «отрицательную» чёрточку. Это подтверждается и многочисленными свидетельствами бывших кадет, и архивными документами. Всё, что смог сделать в такой ситуации Лесков, – это повторить ранее сказанное и добавить одну-две незначительные детали, которые никак нельзя назвать «тенями».

Во-вторых, создавая «Кадетского малолетка», Лесков крайне неудачно выбрал информатора. Если в воспоминаниях Похитонова, хотя и в несколько идеализированном виде, всё же дана правдивая картина жизни корпуса, то мемуары «кадетского малолетка» – это «этюд в багровых тонах», в котором почему-то опущены все положительные стороны «кадетского монастыря», а его недостатки, многократно преувеличенные, напротив, помещены на первый план. Где должны были быть наложены тени, появились зловещие черные пятна.

Лишь привлечение дополнительных сведений, извлеченных из многочисленных мемуаров бывших кадет и архивных документов, может восстановить историческую справедливость. Конечно, несомненных художественных достоинств «Кадетского малолетка» это не умаляет – литературное произведение есть литературное произведение, а не анналы Первого кадетского корпуса, – но, чтобы воссоздать исторические реалии детища Перского, Боброва и Зеленского, анализ большого пласта кадетских воспоминаний и архивных источников крайне необходим.

____________________

@ Гребёнкин А. Н., 2009

Постоянный адрес этой страницы: http://leskoviana.narod.ru/2009/grebenkin2009.htm